Иранский театр «Аран» впервые представил марионет-оперу московской публике на Чеховском фестивале.
Чеховский фестиваль удивил московских зрителей разнообразием представленных форм: от необычных перформансов до совершенно уникальных для отечественной сцены форматов, таких как марионет-опера. Среди мировых постановок фестиваля именно кукольный спектакль театра «Аран» из Ирана стал единственным в своем роде. Артисты театра представили музыкальную историю о жизни поэта-мистика XIII века Джалаладдина Руми, изложенную не просто текстом, а исполненную вокалом.
Первым, что поражает, является сам жанр. В России сложно припомнить или найти что-то подобное, даже поиск в Интернете дает мало результатов, кроме, пожалуй, знаменитой сицилийской «кукольной оперы» (опера деи пупи) с их крупными, метровыми куклами. Спектакль «Руми» — это также оперная постановка, исполненная марионетками. Либретто к ней написал режиссер театра кукол Бехруз Гарибпур, а музыку — Бехзад Абди.
Второй культурный «шок» зритель испытывает уже находясь в зале. Представление оказывается чрезвычайно экзотическим: от непривычного слуху персидского языка, значительно отличающегося от арабского, до сюжета, текста, глубоко пропитанного восточной философией (особенно идеями всепобеждающей и исцеляющей силы любви), и необычных для западного уха музыкальных ладов. Давайте разберем эти аспекты подробнее.
Главный герой постановки жил около тысячи лет назад, но его поэтические произведения, сотни которых дошли до наших дней, остаются актуальными. Одним из его ключевых трудов считается «Поэма о скрытом смысле», часто называемая «Кораном персидской литературы» за ее глубокую мудрость. Сам Руми почитается как святой как в Иране, так и в Турции.
Спектакль воспроизводит ключевые этапы жизни Руми: его путь становления как поэта и судьбоносные встречи, в частности, со старцем Аттаром, также персидским суфийским поэтом. Однако самой значимой фигурой в его жизни стал другой поэт-мистик — Шамс Табризи, трагически погибший в финале истории. Руми подписывал свои произведения именем Шамса, будучи убежденным в единстве их душ. Он считал Шамса своим учителем и наставником. Хотя документально не подтверждено, что у Шамса были ученики, в художественном произведении такой взгляд вполне допустим.
Либретто в русском переводе может быть непростым для восприятия, особенно учитывая темп исполнения. Для полного понимания глубины мыслей поэта, отраженных в его философии, требуется более обстоятельное знакомство с его творчеством. Однако во время просмотра спектакля это не является критичным. Во-первых, огромное значение имеет визуальная составляющая: впечатляющие и невероятно красивые марионетки — мужчины с длинными волосами, яркие декорации, выразительная пластика персонажей… А во-вторых, главное послание ощущается даже без дословного перевода — это музыкальность поэзии Руми. Именно поэтому авторы выбрали жанр оперы: он наилучшим образом передает неразрывную связь литературных произведений Руми и музыки.
Сам музыкальный язык оперы также примечателен. Для тех, кто хоть немного знаком со звучанием арабского языка, персидский в спектакле покажется необычным. Несмотря на языковую близость, фонетика персидского имеет существенные отличия, что сразу заметно на слух. Еще один поразительный аспект — музыкальный лад с непривычным названием «دستگاه» (дестгях). В то время как мажор и минор известны многим, персидская традиционная ладовая система дестгях обладает особенностью — использованием микротонов, характерных для восточной музыки. Услышать персидский дестгях вживую на российских сценах — довольно редкое явление.
Впечатляет и еще один элемент постановки — удивительная пластика кукол, особенно их способность кружиться в танце суми (суфийское кружение). Этот танец, по сути, является формой активной медитации, выполняемой во время молитвы. В исполнении людей суми завораживает. Но и в исполнении кукол он производит не меньшее впечатление, хотя, казалось бы, «это всего лишь куклы!», как воскликнул один из зрителей после спектакля.
Спектакль подошел к концу. Артисты бережно подняли своих марионеток со сцены и вышли на поклон. Как по команде, они одновременно поднимают черную вуаль, скрывающую их лица, и перед зрителями предстают улыбающиеся лица. Однако в их глазах присутствует какая-то щемящая грусть, понятная в текущем контексте. Зрители аплодируют стоя, раздаются возгласы: «Браво!». У многих на глазах слезы. Действительно, театр способен дать убежище и отвлечь от многих невзгод. Так было всегда, даже в осажденном Ленинграде, где единственным работавшим театром была Музкомедия, к которой даже в лютые морозы выстраивались очереди за билетами. Но, безусловно, текущий контекст происходящего в мире придает этому вечеру особый смысл. Примечательно, что домой в Иран артисты планируют возвращаться через Армению.
